- Артикул:00200968
- Автор: Кириченко Е.И.
- ISBN: 5-89826-176-1
- Обложка: Твердый переплет
- Издательство: Прогресс-Традиция (все книги издательства)
- Город: Москва
- Страниц: 560
- Год: 2003
Развернуть ▼
Отдел истории русской архитектуры Научно-исследовательского института теории архитектуры и градостроительства представляет вторую часть многотомного труда "Русское градостроительное искусство".
Инициатива создания его принадлежала профессору, доктору архитектуры Н.Ф.Гуляницкому. Новизна подхода к материалу и фундаментальность исследования принесли работе заслуженное признание. Она удостоена Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства за 1999 год.
В следующих трех книгах, подготовленных под общей редакцией доктора искусствоведения Е.И.Кириченко, рассматривается градостроительство России середины XIX- начала XX века.
С привлечением богатейшего фактического материала, дана многосторонняя характеристика градостроительства 1830-1910-х годов, в специфике которого нашли выражение важнейшие социально-политические, экономические тенденции века: промышленный переворот, научно-техническая революция, урбанизация, а также новые духовно-этические ценности и представления о прекрасном.
Каждая из трех книг посвящена определенному кругу проблем. В первой дана общая характеристика градостроительства России; во второй говорится о городе как о конкретно-историческом художественном организме и рассматриваются новые, возникшие в 1830-1910-е годах типы поселений; в третьей книге описывается градостроительная деятельность в столицах и провинции.
Авторы стремились проиллюстрировать текст изобразительными материалами, современными описываемым фактам и явлениям. Поэтому наряду с графическими и изобразительными (в основном архивными) материалами, использованы фотографии и открытки второй половины Х1Х-начала XX века, великолепно передающие неповторимый колорит теперь уже далекого времени.
Во этой книге дана характеристика основных типов градостроительного творчества в их взаимосвязи, описаны города как многосложный архитектурный организм и его основные составляющие, определявшие конкретно-историческое своеобразие их облика. В книге рассказано также о возникших в рассматриваемый период новых типах поселений. Состав рассматриваемых проблем определил трехчастную структуру книги. В первой части ("Типы градостроительного творчества и город") говорится о взаимосвязи основных типов поселений (города и усадьбы, города и села) и о садово-парковом искусстве как самостоятельном типе градостроительного творчества. Во второй части ("Город как художественный организм") речь идет о конкретно-историческом своеобразии архитектурного облика города, во многом обусловленного составом основных типов зданий и распространением рекламы. Третья часть посвящена новым типам поселений (городам-курортам, дачным поселкам, фабричным селам и городам-садам). Сюда включена также глава о железной дороге как новом архитектурно-художественном феномене, где рожденный в период первой промышленной революции новый тип поселений (железнодорожный поселок) представляет лишь часть архитектурно оформленного пространства дороги нового типа.
Издание рассчитано на архитекторов, искусствоведов, историков культуры и градоведения.
Введение
Прежде чем приступить к рассказу о содержании второй книги об истории градостроительного искусства России середины XIX - начала XX века, авторы сочли долгом и приятной обязанностью выразить признательность всем, без чьей помощи представляемая читателю книга не смогла бы выйти в свет. Мы делаем это перед выпуском каждой книги, т. к. число наших благожелателей не только меняется, но и растет. Поэтому, выражая благодарность нашим неизменным и верным помощникам: фотографу Николаю Николаевичу Алексееву, сотрудникам отдела ИЗО Российской Государственной библиотеки Светлане Николаевне Артамоновой и Оксане Владимировне Мещишиной, мы упоминаем с признательностью имя еще одной сотрудницы этого отдела Веры Семеновны Грсчанинивой. Мы выражаем признательность директору и заместителю директора издательства "Пашков дом" Алевтине Николаевне Пайковой и Ларисе Петровне Рязанцевой, директору и сотрудникам Государственного научно-исследовательского музея архитектуры имени А.В. Щусева: Давиду Ашотовичу Саркисяну, Ирине Владимировне Седовой, Марии Георгиевне Рогозиной, Татьяне Николаевне Никитиной, директору и сотрудникам отдела ИЗО Государственного Исторического музея Александру Ивановичу Шкурко, Марте Константиновне Гуренок, Наталье Николаевне Скорняковой, Ирине Владимировне Ефремовой, научному сотруднику Российских реставрационных мастерских Виталию Михайловичу Рудченко, доктору архитектуры Владимиру Тимофеевичу Горбачеву из Новосибирска, хабаровским исследователям кандидатам архитектуры Николаю Петровичу Крадину и Светлане Сергеевне Левошко за предоставленные материалы и благожелательную помощь.
Вторая книга о градостроительном искусстве России середины XIX - начала XX века, подобно первой, посвящена общим проблемам города и градостроительства. Однако различны подлежащие освещению проблемы. В первой книге рассматривались проблемы исторического и историко-теоретического характера. Было отмечено появление новых градообразующих факторов и их влияние на градостроительный процесс, рассмотрены содержательные основы и воззрения на градостроительство, проблема взаимосвязи градостроительства и власти, очерчены эволюция и характер градостроительного законодательства, вопросы организации проектирования и строительства городов, принципы и особенности их развития.
Во второй книге освещаются более конкретные вопросы. Здесь говорится о том, какие взаимосвязи между разными типами поселений определяли своеобразие отечественного градостроительства, как связано наполнение города и других типов поселений с общекультурными социально-политическими процессами, с социальным статусом и типом культуры, к которому принадлежал основной заказчик или заказчики, и с наиболее значимыми для времени социально-этическими ценностями. Превратившееся в самостоятельный вид архитектурной деятельности и архитектурной теории садово-парковое искусство сделало необходимым показать, как оно живет в городе и соотносится с общим градостроительным процессом.
Большой массив текстов описывает наполнение российских поселений, рассказывая о том, что и каким образом превращало город из совокупности отдельных сооружений в произведение градостроительного искусства.
Градостроительство середины XIX - начала XX века отмечено появлением ряда новых типов поселений. И это также потребовало их описания. Таким образом, во второй книге акцент сделан на взаимодействии основных составляющих архитектурно-градостроительного творчества - на конкретно-исторической форме взаимодействия утилитарно-социально-технической и художественно-смысловой, семантической сторон. В целом круг рассматриваемых проблем обозначен в подзаголовке: "Город и другие типы поселений".
Разнохарактерность затронутых в книге вопросов заставила авторов объединить тексты в три больших раздела.
Такое построение отличает вторую книгу от вышедшей ранее из печати первой. Деление второй книги на три части обусловлено ее содержанием. Во включенных в каждую часть главах рассматриваются три главных, относительно самостоятельных круга проблем.
В первой, озаглавленной "Типы градостроительного творчества в российском городе", анализируются взаимосвязи между разными типами поселений. Предметом анализа выступают взаимосвязи города как многофункционального и многосоставного архитектурного организма с другими, основными для России типами градостроительного творчества - с загородной усадьбой и селом.
Наблюдаемые в городе середины XIX - начала XX века процессы оказались продолжением процессов, имевших место несколько ранее в загородных усадьбах. Эволюция городской застройки и поиски новых планировочных приемов во многом повторяли эволюцию усадебного ансамбля, где на протяжении XVIII века произошел переход от регулярного парка к пейзажному, в системе которого впервые обрело права гражданства многостилье.
Вторая глава показывает эволюцию взаимосвязи города и села как двух типов поселений, влияние городской застройки на сельскую и сельской - на городскую.
Третья глава первой части посвящена сформировавшемуся в конце XIX века в самостоятельное ответвление градостроительной науки и практики садово-парковому искусству, обретшему в это время автономность по отношению к парку загородной усадьбы. Очевидно, этим было обусловлено также превращение садово-паркового искусства в самостоятельную область архитектурного творчества и неуклонный рост его присутствия в поселениях разного типа.
Во второй части, озаглавленной "Город как художественный организм", анализируется конкретно-историческая специфика города середины XIX - начала XX столетия. Рассказывается о типах зданий, рожденных временем и определявших облик и образ города, об элементах городской среды, которые хотя и не могут считаться постройками, но тем не менее, стали символом города и символом времени.
В третьей части помещены очерки о рожденных в середине XIX - начале XX века новых типах поселений. Представленные здесь главы, наряду с общими процессами, приведшими к появлению новых типов поселений, описывают их наиболее яркие и типичные примеры. Эту часть можно рассматривать и как своеобразный пролог к третьей книге, где будет дана характеристика градостроительного развития российских столиц, основных регионов тогдашней Российской империи и городов, наиболее полно представляющих градостроительство этих регионов.
Нетрадиционность затронутых во второй книге проблем требует некоторых пояснений.
Первое из них касается терминологии и обусловленного ею состава текстов представляемой читателям книги. Первые четыре тома многотомника "Русское градостроительное искусство" посвящены градостроительству Древней Руси и России XVIII - первой половины XIX века. Названия этих томов находятся в полном соответствии с вынесенным в заголовок термином и содержанием текстов. В них представлена история планировки и застройки городов. Термин "градостроительство" совпадает с понятием "градоведение", вернее, с архитектурно-планировочным аспектом градоведения.
В книгах, посвященных градостроительству России середины XIX - начала XX века, принято расширительное толкование термина "градостроительство". Особенно отчетливо это выражено во второй книге, где наряду с городами, объектами описания выступают взаимосвязи "негородов" - усадеб и сел - с городами, а в третьей части - поселения, объединяющие признаки города и "негорода" - фабричные села, города-сады, и поселения, традиционно рассматривавшиеся в качестве противоположности городу, например дачные поселки.
Расширительное толкование термина "градостроительство" и уход от принятого в предшествующих томах следования чистоте принципа продиктованы рядом причин. Одна из них - принятая в России терминология. Она родилась и бытует благодаря укоренившейся иерархии поселений. Городу в XIX-XX веках по-прежнему принадлежало ведущее место в системе поселений. Кроме того, в русском языке отсутствует слово, которое бы обозначало понятие, характеризующее деятельность, связанную с описанием пространственно-планировочных особенностей отличных от города типов поселений, системы расселения и т. д.
Существует явное несоответствие между термином "градостроительство" и кругом проблем, охватываемых градостроительством как отраслью архитектурной профессии. Несоответствие, решавшееся в пользу расширительного понимания термина на эмпирическом уровне, в конце XIX - начале XX века стало предметом теоретического осмысления. Стимулом послужило возникновение новых типов поселений, пришедшее в результате слияния в них негородских черт с городскими.
Родственная российской ситуация наблюдается и в других странах. У германоязычных народов приняты термины Stadtebau и Stadtebaukunst. В англоязычных странах имеют хождение два термина - townplannig и urbanism. И хотя второй по смыслу шире первого, в целом положение всюду одинаково. Везде термин, обозначающий деятельность или науку, занимающуюся пространственно-планировочной организацией поселений, их структурой, жизнью отдельных типов сооружений в этих структурах, систему расселения, генетически связан с городом, хотя и обнаруживает тенденцию к расширительному толкованию, далекому от первоначальной конкретности. Такова особенность, рожденная конкретно-историческим своеобразием градостроительной практики XIX века, вызвавшей к жизни ряд паллиативных поселений, соединявших в себе ранее считавшихся несоединимыми черты, свойственные противопоставлявшимся друг другу поселениям: городу и усадьбе, городу и деревне, городу, деревне и усадьбе.
В связи со сказанным следует объяснить причины, побудившие авторов остановиться на принятой в этой книге, а не на иной последовательности и способе изложения материала.
Прежде всего, хочется отметить, почему в данной книге материал рассматривается синхронистически, как нечто целостное. Почему, несмотря на динамичность архитектурно-градостроительного процесса, бывшего интегральной частью других культурно-исторических процессов: социально-политического, научно-технического и художественного, - он описан как нечто единое, без разделения на отдельные этапы.
Такое решение было принято на основе результатов исследования. Они свидетельствуют: градостроительство середины XIX - начала XX века (1830-1910-х годов) представляет целостное явление. Суть целостности в принципиальном отличии от предшествующего периода, приходящегося на вторую половину XVIII - первую треть XIX столетия, ознаменовавшегося перепланировкой городов на началах регулярности. Градостроительство середины XIX - начала XX века зиждется на сложившейся в предшествующий период регулярной пространственно-планировочной основе. Ему чужд пафос пересоздания пространства российского города. Система его структурной организации в рассматриваемый период не меняется. Середина XIX - начало XX века - время безраздельного торжества регулярности.
Эта фундаментальная особенность градостроительства 1830-1910-х годов заставляла реформаторов и авангардистов XX столетия, вдохновлявшихся идеалами коренного социального пересоздания мира и родственными по радикальности идеями пересоздания среды обитания, видеть в градостроительстве середины XIX - начала XX столетия упадок, отсутствие творческого начала. Однако пафос созидания в такой же мере присущ этому времени, как предшествовавшему и последовавшему за ним периодам. Другое дело, что созидательное начало градостроительства середины XIX - начала XX столетия лежит в иной плоскости, основано на иных ценностях и выражено иначе.
Города России пережили в 1830-1910-е годы радикальнейшую в своей истории перестройку. Исторический город XX и начала XXI столетия за единичными исключениями - это город, застроенный в XIX - начале XX века с единичными вкраплениями сооружений или ансамблей более раннего времени. Последовательная в своей созидательное™ программа этого времени исключает возможность разрушения прежней пространственно-планировочной основы и замещения ее другой. Города пересоздаются на основе сложившейся в течение второй половины XVIII - первой трети XIX столетия регулярной планировки и геометрически правильной четкой структуры.
Долгой жизни регулярности в градостроительстве России и Европы благоприятствовала жизнеспособность представляемых ею идеалов. Возрожденная эпохой Ренессанса регулярность непрестанно обновлялась на протяжении XVII-XVIII веков. Однако она была реализована с неизвестной остальной Европе всеохватностью лишь в культурном европейско-азиатском пограничье - в России и на Балканах. Второй регион, где получило распространение регулярное градостроительство в масштабах и по последовательности несопоставимых с родиной возрождения этого градостроительного принципа, - Новый Свет, испанские колонии Латинской Америки, позднее Северная Америка, т. е. земли, где европеизация, приобщение к европейскому пути развития рассматривались как цель общегосударственной важности. В Европе виделся идеал для подражания. Европеизм в этих регионах мира превратился в программу и знамя государственной политики, в том числе и в архитектурно-градостроительной области. Ценности, олицетворявшиеся регулярным градостроительством, не утратили своей значимости и в XIX веке. Соответственно сохранил жизнеспособность принцип регулярности как способ организации архитектурного пространства поселений. В России города росли и развивались путем прокладки новых улиц, расширявших, дополнявших и продолжавших первоначальное, созданное в процессе повсеместной перепланировки регулярное ядро .
Вместе с тем город середины XIX-начала XX века по облику, составу зданий, по организации художественно-выразительного пространства и стилевым характеристикам разительно отличается от российского города эпохи классицизма.
Существо этого отличия видится в следующем. Градостроительство середины XIX - начала XX века наряду с сохранением верности принципу регулярности выразило себя в радикальном обновлении наполнения города. Появилось множество неизвестных предшествующему периоду типов гражданских зданий. Типы гражданских сооружений, возникшие в XVIII -- первой трети XIX века и представленные в основном общественными зданиями, на протяжении всего этого отрезка времени оставались единичными, уникальными постройками. К тому же, за редким исключением, они были представлены лишь в столицах. В рассматриваемый период, в середине XIX - начале XX столетия, они превратились в массовые и получили распространение на всей территории страны, а такие сооружения, как школы и больницы, во всех без исключения типах поселений.
В течение 1830-1910-х годов не прекращался процесс возникновения новых типов административных, общественных, торговых, промышленных сооружений, отразивших новые процессы, интенсификацию общественной жизни и производственной деятельности. В то же время пережили радикальное обновление вечные жанры архитектурного творчества - храмы и жилые дома. Изменился тип индивидуального жилого дома - особняк. Получили распространение многоквартирные доходные дома, бывшие в предшествующий период в основном достоянием жилой застройки двух российских столиц. Теперь они строятся повсеместно: в столичных, губернских, уездных и даже в "заштатных" городах. В городах возросла численность каменных строений. Особенно показателен для этого времени рост численности каменных жилых домов. Капитальная застройка подавляющей массы городов, а в России их основную часть составляли небольшие уездные города, за исключением храмов, является в основном детищем XIX - начала XX века.
Вторая особенность градостроительства рассматриваемой поры, также соединяющая в себе диалектику преемственности и обновления, обусловлена сохранением целенаправленного воздействия государственной власти на характер архитектурно-градостроительной деятельности и изменением основной сферы этого воздействия.
Первостепенная роль государственных инициатив в деле модернизации и просвещения страны, развития экономики и культуры, зафиксированная мыслителями, историками, учеными XVIII - начала XIX века, сохранялась и в следующем столетии. Особенность, о которой писал А.С. Пушкин и которую зафиксировал А.И. Герцен, заметивший, что по крайней мере столетие после Петра "правительство продолжало идти во главе цивилизации", оставалась действенной на протяжении всего XIX и первых полутора десятилетий XX столетия. Разница состояла лишь в том, что правительство, государство в это время перестало быть единственным проводником цивилизаторских начинаний. Наряду с государственной активно начала действовать частная инициатива, исходившая от образованной части русского общества, разночинной интеллигенции и просвещенного купечества.
Со времени промышленного переворота к купечеству переходит утраченная дворянством роль основного заказчика и соратника государства в осуществлении архитектурно-градостроительной, социальной и культурной программы. Кроме купечества в России в середине XIX века появился еще один заказчик и общественная сила, неизвестная более раннему времени, - негосударственные общественные организации - научные и технические общества, а после проведения в 1864 году при Александре II великих реформ в том числе одной из них, земской, - и земства. В общем деле созидания объединялись усилия образованного общества и государства, помнивших, если говорить словами Герцена, о том, что "цивилизация еще не проникла дальше поверхности и является достоянием очень незначительного меньшинства".
Зримый плод этих усилий - создание в течение середины XIX - начала XX века разветвленной сети учебных заведений разного уровня и специализации - начальных, средних и высших, общеобразовательных и профессиональных. Таким же делом государственной важности и итогом проводимой государственной политики явилось создание общегосударственной сети больниц общего профиля и специализированных лечебниц. Причем если создание сети высших и средних учебных заведений и крупных больниц планировалось и осуществлялось усилиями и на средства государства, то в создании начальных училищ, строительстве дорог, благоустройстве и т.д. объединялись усилия разных уровней власти, общественных и государственных учреждений, научных и технических обществ и частных лиц. Наряду с государством огромная роль в создании сети небольших больниц локального уровня и начальных училищ принадлежала местной власти и земствам на селе. В строительстве народных и начальных училищ также активно участвовала Церковь.
Начиная со времени царствования Николая I возросло значение государственных инициатив и активизировалась деятельность в области церковного строительства. Государство и лично император с сочувствием отнеслись к зародившейся в низах и среди духовенства инициативе возвращения к традициям древнего храмового зодчества. Возрождение национальных традиций в церковной архитектуре стало одним из наиболее значительных фактов в градостроительстве середины XIX - начала XX века. Храмы больше, чем какие бы то ни было типы сооружений, благоприятствовали превращению города XVIII века в город XIX столетия.
Усилиями правительства, губернских и уездных властей с 1830- 1840-х годов начинает развиваться музейное строительство, строительство публичных библиотек, общероссийских, специализированных и локальных выставок. Увеличение интенсивности строительства всех видов культурно-просветительных, больничных и богоугодных заведений шло параллельно неуклонному росту частной инициативы - деятельности благотворителей, научных, технических, культурно-просветительных обществ, неизменных инициаторов и участников всех общественно полезных начинаний. Существовал еще ряд обстоятельств, наложивших отпечаток на характер градостроительной деятельности и облик поселений, вечных, таких, как город, село, усадьба, и новых, возникших или получивших определенность именно в рассматриваемый период.
Изменился статус архитектуры в системе искусств, изменился основной заказчик, и, как следствие изменившихся духовных ценностей и типа культуры, к которому принадлежал основной заказчик, изменился облик поселений. Особенно заметны изменения в городах, сопровождавшиеся преобразованием архитектурно организованного пространства, пересмотром иерархии типов зданий и обновлением архитектурного стиля.
Перемены наметились в первые годы царствования Николая I, когда воздействие новых социально-экономических факторов едва начало обозначаться. Имеется в виду изменение художественных вкусов и идеалов. Суть их в превращении особенностей, бывших во второй половине XVIII - первой трети XIX века достоянием низших жанров, в определяющие, стилеобразующие. Этому процессу сопутствует встречный, противоположный по направленности процесс. Смысл его в пересмотре прежней иерархии, в уравнивании еще недавно бывшего главным с тем, что, опять-таки совсем недавно, почиталось второстепенным. Рассказ о том как, почему и в каких формах это происходило в городе и в других типах поселений, и составляет содержание второй книги. Пока же необходимо отметить снижение свойственной классицизму иерархичности, возвышение недавно второстепенного и снижение недавно бывшего главным до уровня второстепенного.
Каждому историческому времени соответствуют формы времени, композиции времени, свои духовные ценности. Изменению совокупности характерных для середины XIX - начала XX века типов зданий, стиля и стилеобразующей роли наследия отдельных эпох отвечает появление нового заказчика, роковым образом отразившееся также на изменении места архитектурно-градостроительной деятельности в системе искусств. На протяжении века оно неуклонно понижалось.
В начале XIX столетия в царствование Александра I архитектура занимала лидирующее место среди искусств. Тогда еще сохраняли значение присущие второй половине XVIII века духовные ценности и художественные нормы. Отношение к архитектуре как к ведущему искусству, делящему наряду с музыкой пальму первенства, оставалось в силе во второй половине 1820-х, в 1830-е, отчасти в 1840-е годы. Тогда же наметился отход от архитектуроцентризма и обозначились первые симптомы близящегося торжества литературоцеитризма. Приверженцы социальности и реализма во главе с Д.И. Писаревым и Н.Г. Чернышевским выводят архитектуру за границы искусства или причисляют се к деятельности, лишь отчасти могущей считаться искусством. Причина - утилитарность, роднящая архитектуру с практической деятельностью и отличающая ее от других искусств.
Для сторонников рационалистов, а их в основном представляли воспитанники Института гражданских инженеров, те же качества архитектуры - утилитарность, полезность, способность служить всегда и всем без исключения - давали основание видеть в ней главное искусство. Остальные искусства, по мнению рационалистов, удовлетворяют потребностям избранных, нужда в которых возникает к тому же лишь изредка.
Позицию золотой середины занимали воспитанники Академии художеств. Они чтили в архитектуре высокое искусство, видя, однако, в отличие от представителей школы гражданских инженеров, ее главную, определяющую особенность в художественности. В признании утилитарности архитектуры как ее неотъемлемого качества сходились все. И те, кто считал художественность излишеством, роскошью, качеством желательным, но не обязательным, и те, кто в первую очередь ценил в архитектуре высокое искусство, и те, для кого практическая полезность служила основанием исключения архитектуры из разряда искусств. Однако, каков бы пи был разброс мнений в определении существа архитектуры, одно оставалось непреложным фактом. В культуре образованных слоев общества статус ее в XIX веке по сравнению с существовавшим в предшествующем столетии заметно снизился.
Новый всплеск общественного интереса к архитектуре и рост ее значения в системе искусств, возрождение архитектуроцентризма, отношения к архитектуре как матери искусств и источнику большого стиля приходится на рубеж XIX-XX столетий. Почему и как это произошло? В чем причина одного и другого перелома, как каждый из них связан с общими художественными, культурными и социальными процессами? Вряд ли в рамках вступительной главы возможно серьезное описание этого сложного процесса. Но можно попытаться обозначить факторы, позволившие в начале XX века вернуть архитектуре значение, типологически родственное тому, которое она занимала среди искусств и в культуре России в начале ХIХ столетия, обозначив явления, приведшие к возникновению на рубеже XIX-XX веков новой версии архитектуроцентризма и рождению новых градостроительных утопий.
Причина во многом таится в природе архитектуры, ее отличии от других видов искусства, в фатальном влиянии на судьбу зодчества изменившихся социально-экономических условий, нового уровня развития науки и техники, появление которых сопровождалось пересмотром господствовавших ранее художественных идей, идеалов и форм, их выражавших. В этой связи следует под несколько другим углом зрения вернуться к сказанному. Архитектура - не только искусство. Ее произведения - предмет утилитарного пользования, средство удовлетворения практических потребностей общества, плод определенного уровня развития науки и техники. Здания, города, набережные, парки создаются не для незаинтересованного или не только для незаинтересованного созерцания.
Разным искусствам дана неодинаковая способность выражать обусловленные обстоятельствами места и времени идеи. Столь же жестко обусловлен природой каждого вида искусства свойственный тому или иному историческому отрезку времени характер связи этого вида искусства с определенными социальными группами и институтами.
Архитектура - искусство утверждающее, искусство широких обобщений. Она, как ни одно другое искусство, обладает способностью представлять в своих творениях (в отдельных зданиях, в облике и пространственно-планировочной структуре селений) самые общие, сущностные для определенного времени черты общественного сознания. Архитектуре, как ни одному другому из искусств, доступна передача в видимом невидимого; духовного, идеального - в материальном.
Она выражает духовные ценности и устремления времени в произведениях и ансамблях, обладающих, в отличие от литературы и живописи, реальным пространством и материализованных в реальных формах зданий и ансамблей. Архитектура - искусство не изобразительное, а выразительное, пространственно-временное. П.А. Флоренскому принадлежат знаменательные слова: миропонимание есть пространствопонимание.
Однако архитектура - не только искусство организации пространств и создания отвлеченных абстрактных обобщающих форм и образов. Благодаря двуединству своей природы она в состоянии представить конкретно-исторические социальные и духовные ценности времени с точностью и полнотой, недоступной ни одному другому искусству. Этим архитектура обязана второй, приземленной стороне своего двуединства - практической. Совокупность свойственных определенному времени типов зданий представляет весь спектр общественно значимых для него духовных, бытовых, производственных нужд, обозначая на практическом и бытовом уровне общественно значимые потребности и идеалы.
Столь же существенной особенностью архитектуры, во все времена фатально определявшей ее судьбу (и XIX век в этом смысле не исключение), является ее зависимость от государства и заказчика. Архитектура - самое государственное из искусств. Реализация важнейших архитектурных проектов, любое крупное, значимое в границах определенного социального сообщества строительное начинание требует больших капитальных вложений. Это привязывает архитектуру больше, чем любое другое искусство, к государственной политике, к социальному заказу, к официально признанным господствующим в обществе представлениям. Живописец, писатель, композитор, а отчасти и скульптор могут реализовать творческие замыслы, даже находясь в оппозиции к существующему порядку вещей, в экстремальных условиях отсутствия государственного или социального заказа. Архитектор этого сделать не может. Он либо принимает существующий порядок вещей и представленные государственной политикой в области искусства ценности, либо отказывается от ведения активной творческой практики.
Чрезвычайно жесткую по сравнению с другими искусствами зависимость архитектуры от официальной политики и от заказчика следует считать одной из основных причин снижения социальной значимости архитектуры среди европейски образованной части российского общества во второй половине XIX - начале XX столетия.
Культурная жизнь 1830-1910-х годов по сравнению с предшествующим временем заметно усложнилась. В ней отчетливо выражены интегративные начала, направленные на слияние разнохарактерных явлений. С ними сложно переплетались противоположные, ориентированные на дифференциацию начала, еще недавно представлявшие единство культурных практик. На этой почве в середине XIX - начале XX века и возникла уникальная, характерная лишь для архитектуры и развивавшихся в ее составе прикладных искусств, особенность.
В XVIII столетии основным действующим лицом, главным заказчиком и субъектом, регламентировавшим развитие искусства, особенно искусства, общественно и социально значимого, было государство. Европеизация и то, что сейчас принято обозначать термином "модернизация", осуществлялось под руководством государства и инициатив, исходивших непосредственно от императора или осуществлявшихся его именем начинаний.
Пространство европейской, или стремившейся быть таковой, культуры в России первой половины XVIII века было жестко локализовано территориально и социально. Территориально, в пространстве географическом, местом ее бытования были сначала столицы. Несколько позднее, во второй половине XVIII столетия, пространство высокой культуры захватывает, наряду со столицами, губернские центры и дворянские усадьбы Европейской России, отчасти - уездные города. Постепенно расширяется пространство общеевропейской культуры и в плане социальном. Сначала ее представляет тончайший слой высокопоставленного, близкого ко двору вельможного дворянства. После выхода в 1762 году указа о вольности дворянской, который обозначил начало массового загородного усадебного строительства, она распространяется практически на все дворянство.
Новая, рождавшаяся в XVIII веке одновременно с Российской империей, европеизированная элитарная культура характеризовалась относительной целостностью. Основу ее в архитектуре составляло единство заказчика и носителя культурного кода эпохи. Люди, заказывавшие проекты, на деньги которых осуществлялось строительство, и люди, определявшие культурный пейзаж империи, носители идей, положенных в основу архитектуры, совпадали. Это были одни и те же люди и люди одной культуры. Двор, императорский заказ, просвещенное дворянство, государственная регламентация, влияние которой на протяжении XVIII века неуклонно расширялось, - такова социальная и культурная почва, взрастившая феномен архитектуры XVIII - первой трети XIX столетия.
В XIX веке произошло расслоение относительно единого в предшествующее столетие поля высокой культуры. В архитектуре возникло по-своему уникальное, отличное от других искусств положение. Имеется в виду архитектура нового типа - детище петровских культурно-исторических преобразований. Эта архитектура стадиально родственна одновременной ей европейской. Обязанная возникновением государству, насаждавшаяся в ходе целенаправленно проводившейся государственной политики, она создавалась в соответствии с нормами и ценностями культуры образованного общества. В отличие от народного крестьянского, свободного от государственной регламентации и существовавшего по собственным законам зодчества, эта архитектура развивалась в рамках и в соответствии с общеевропейскими стилями.
На протяжении первой половины XIX столетия дворянство постепенно утратило командное положение в экономике и в культуре. На смену дворянам пришли разночинцы, унаследовавшие от дворян их культурную миссию. Однако они не могли унаследовать и не унаследовали характерную для дворянства, как ведущего в XVIII столетии сословия, социально-экономическую функцию главного заказчика архитектурных проектов. С середины XIX века она постепенно переходит к купечеству. Время великих реформ, которое пришлось па десятилетия царствования Александра II, выдвинуло еще одного заказчика, о котором говорилось в начале главы, - местное управление - городское, земское, научные и технические общества. Сохраняет за собой роль одного из основных заказчиков и государство. Оно оставляет в своем ведении разработку и реализацию наиболее крупных проектов в социально-экономической и стратегической области, в области народного просвещения и здравия. В их число попадают также проекты, которые можно назвать геополитикой в области архитектуры и районной планировки. Однако сфера воздействия государства на развитие архитектурно-строительной деятельности во второй половине XIX столетия в области, делающей архитектуру архитектурой - в содержательно-стилевой сфере, заметно сократилась. Из-под влияния государства уходит то, что в XVIII - первой половине XIX века составляло главный предмет его заботы и контроля, - регламентация архитектурного стиля, предписание облика и композиции зданий. Тогда первостепенное внимание государство уделяло контролю за обликом главных фасадов жилых домов и общественных зданий. В условиях коренной перепланировки городов на началах регулярности главные (уличные) фасады превратились в элемент, определявший облик общественно значимого пространства улиц и площадей, а общественные сооружения и жилые дома, особенно жилые дома "недостаточных" владельцев, составляли основной массив городской застройки.
Однако в числе факторов возникшего в XIX веке отношения к архитектуре как второстепенному искусству, думается, существовала еще одна очень важная, хотя и непосредственно не связанная с изменением социального статуса заказчиков, причина. Разночинцы - носители высокой элитарной культуры, рождавшие из своей среды "властителей дум" образованного общества, не принадлежали к числу социально значимых заказчиков архитектурно-градостроительных проектов. Их духовные интересы и финансовые возможности находились вне сферы архитектурно-градостроительной деятельности.
Уникальность возникшей в 1830-1890-е годы ситуации заключалось в том, что духовные вожди нации - разночинцы и вожди экономического прогресса - купцы были людьми разных культур. Разночинцы представляли в России европеизированную культуру Нового времени. По мере утраты дворянством командных высот в экономике и культуре культурная миссия дворянства постепенно переходит к разночинцам. И хотя искусство, создававшееся в середине XIX - начале XX века в рамках высокой элитарной культуры, расширило но сравнению с XVIII - первой третью XIX столетия сферу бытования, его социальное и территориальное пространство по сравнению с общегосударственными масштабами оставалось узким и ограниченным. Оно по-прежнему создавалось для образованной части общества, представляемой теперь дворянами и разночинцами. С этим, и только с этим искусством традиционно ассоциируется искусство XIX века - великая русская литература, русская музыка, изобразительное искусство. В этих видах искусства все без исключения - создатели, идеологи, потребители - люди одной культуры.
Иное дело архитектура. Заказчики основной массы архитектурных сооружений, исключая тонкую прослойку просвещенного купечества, представляли низовую, народную, стадиально, социально и качественно иную по своим характеристикам культуру. Она имела крестьянские корни и была генетически связана с позднесредневековой древнерусской (допетровской) культурой. Социальная почва, взрастившая русское купечество, - крестьянство, как правило, крепостное крестьянство.
И еще один парадокс. Социальный заказ русского купечества выполнялся людьми, социально и духовно принадлежавшими к разночинной интеллигенции. Зодчие получали профессиональное образование европейского типа и работали в формах стилевой архитектуры, обязанной своим происхождением пережитой Россией в петровское время культурной переориентации. Однако в соответствии с социальным заказом, духовными и художественными запросами основной массы заказчиков, архитектурные проекты создавались по нормам массовой культуры и свойственной этой культуре поэтики. Архитектурно-градостроительная деятельность середины и второй половины XIX века сложно соединила в себе интегративные процессы и процессы расслоения и дифференциации.
Плодом интегративных процессов явилось значительно более широкое по сравнению с XVIII - первой четвертью XIX столетия распространение зодчества общеевропейского типа в архитектурном пространстве России (в городах всех уровней, поселениях городского типа, дачных поселках). Следствием интеграции, захватившей пространство высокой и низовой архитектуры, явилось также возникновение своеобразного симбиоза высокой стилевой и народной архитектуры, представленной деревянной застройкой русского города, о которой говорится во второй главе первой части книги. То, с чем обычно ассоциируется зодчество XIX столетия и о чем только что шла речь, возникло в ходе процесса интеграции.
Одновременно в зодчестве 1830-1910-х годов ощутимы результаты процесса дифференциации, может быть даже свойственного только архитектуре этого столетия двойного расслоения.
Народная архитектура, отождествляемая с архитектурой, создававшейся крестьянами и для крестьян, сохраняла в это время прежний статус; сельское зодчество, как и в XVIII - первой трети XIX века, оставалось за гранью высокого стилевого искусства. Однако обрела массовость, существенно расширив социально-географическую сферу бытования, архитектура, созданная в соответствии с общеевропейскими художественными нормами. Платой за это - за расширение сферы бытования явилось отчуждение духовной, интеллектуальной и художественной элиты России от заказчика в широком смысле слова - от купечества, от третьего сословия. В общекультурном плане это обстоятельство обернулось литературоцентризмом, выводом архитектуры за рамки художественного пространства или, в лучшем случае, низведением архитектуры до уровня второстепенного искусства.
В русской истории известно несколько примеров, подобных положению архитектуры в середине и второй половине XIX века, когда на первый план выдвигалась архитектура, выражавшая вкусы купечества и посадского населения. К числу наиболее ярких прецедентов подобного рода в допетровской Руси принадлежат новгородско-псковское зодчество XIV-XV столетий и русская архитектура середины и второй половины XVII века с ее основными центрами в Москве, Ярославле и Костроме. В России Нового времени к аналогичным явлениям можно причислить местные провинциальные архитектурные школы, пережившие в XVIII столетии свой последний взлет (Суздальская, Смоленская, Великоустюжская, Тотемская, Западносибирская и др.), хотя приведенная аналогия, как и всякая другая, страдает приблизительностью.
Однако архитектурно-градостроительное творчество XIX столетия сродни не только явлениям далекого и относительно недавнего прошлого. Оно обнаруживает сходство с одновременными, хотя и относительно локальными, явлениями изобразительного, музыкального, театрального массового искусства русского города.
Родственными по художественным критериям и создаваемому архитектурой образу города являются массовые виды изобразительного искусства, подобно архитектуре, функционирующие в пространстве массовой культуры. В их числе купеческий (бытовой) портрет, рождественские и масленичные народные гуляния, городские парки с их празднично оформленным пространством и развлекательными представлениями. В сферу массовой городской культуры попадают музыкально-драматические и цирковые представления парков и народных гуляний, новые жанры театрально-музыкального искусства вроде оперетты, оперы-буфф, феерии. Массовая культура XIX столетия немыслима вне все увеличивающегося потока изданий для народа. Пространство городской массовой культуры существенно расширяется благодаря зарождению распространившегося с молниеносной быстротой кинематографа. Массовую культуру середины XIX - начала XX века представляет также возникшая и пережившая расцвет в XIX веке фотография, сувенирная, тяготеющая к лубку печатная графика и массовые издания для народа. Все это виды искусства, подобно архитектуре ориентированы на массовый вкус и массового потребителя, но жанрово, тематически, а отчасти и по стилевым признакам связаны с высоким искусством образованного общества.
Все они сформировались и превратились в самостоятельные явления городской массовой культуры на протяжении 1830-1910-х годов. Суть каждого из перечисленных явлений, при видимом несходстве, в использовании арсенала художественных средств и даже жанров, рожденных высокой культурой, но интерпретируемых в соответствии с поэтикой и художественными нормамимассовой культуры. Различия в данном случае не важны. Важна суть явления, сформировавшегося в результате двух разнонаправленных процессов - нисхождения норм высокой культуры в остававшуюся ей до сих пор чуждой культурную среду и восхождение, попытка приобщения низовой культуры к нормам высокой. Последнее обстоятельство принадлежит к едва ли не самым ярким особенностям культуры XIX столетия. Процесс интеграции и сближения двух культур разных типов приобрел двусторонний характер. Два мира архитектурного творчества, до сих пор существовавшие относительно изолированно в пространстве разных культур, обратились навстречу друг другу.
Свойственное архитектурно-градостроительной деятельности середины XIX - начала XX века соединение, казалось бы, взаимоисключающих признаков и делает ее явлением исключительным среди других видов высокого искусства середины XIX - начала XX столетия.
Архитектура середины XIX - начала XX века, как уже отмечалось, в отличие от зодчества XVIII - первой четверти XIX столетия и от одновременных ей изобразительного искусства, музыки, литературы, принадлежащих к культуре образованных классов, создается по критериям культуры иного типа - массовой, народной культуры города. В специфике социальной ориентированности заключается парадоксальность и уникальность существования архитектуры эклектики среди одновременных ей искусств.
Только в последние годы XIX и в первые десятилетия XX века в сооружениях модерна, неоклассицизма, в проектах и постройках, пронизанных предчувствием авангарда, обнаруживаются признаки, вновь поднимающие архитектуру с уровня низового искусства (массового, народного; ее можно с некоторой долей условности назвать народной архитектурой русского города) на уровень высокого искусства. Литературоцентризм теряет идеологическую и философскую базу.
Первая половина XX столетия - время возрождения архитектуроцентризма. Возрождение стало возможным благодаря возвращению основного по своему социальному статусу заказчика в лоно высокой культуры. Вследствие этого возвращается положение, существовавшее в искусстве XVIII - первой трети XIX века. Вновь социально значимый заказчик, стилевая архитектура и градостроительная деятельность входят в единое пространство высокой культуры. Однако обретенное вновь единство рождает новое противоречие и новое расслоение. Конфликт массового и элитарного, впервые обозначившийся в Европе в эпоху Ренессанса, а в России в процессе ее приобщения к европейской культуре Нового времени, возвращается в архитектурно-градостроительную деятельность XX века в формах, свойственных XVIII - первой половине XIX столетия.
В итоге архитектурно-градостроительное творчество оказалось в XIX веке главной сферой художественной деятельности, творцы которой, будучи плоть от плоти культуры образованного общества, создавали произведения, функционировавшие в сфере массовой культуры и в соответствии с ее критериями. Отчасти эта особенность свойственна и другим видам художественного творчества. Но в архитектуре она проявилась с широтой и всеобщностью, не свойственной другим видам искусства. За своеобразием подобной ситуации скрывается исторически конкретная форма одновременного существования явлений, принадлежащих к разным возрастам (или стадиям) художественного процесса, названная Е.В. Дуковым "полихронией".
Можно назвать феномен полихронии иначе - диалогичностью. Диалогичность, интерпретируемая как полихрония или одна из форм инобытия полихронии, принадлежит к характернейшим особенностям культуры середины XIX - начала XX века. Диалог разных возрастов и типов культуры, стилей, традиций, свойственный этому времени и во многом определявший специфику градостроительства, в полном смысле слова основан на взаимодействии.
Архитектурно-градостроительная деятельность 1830-1910-х годов пронизана взаимодействием казавшихся в предшествующий период исключающими друг друга или, во всяком случае, противостоявшими друг другу начал и явлений. Сущностные характеристики этой деятельности определяет развитая система взаимодействий. Градостроительство рассматриваемого периода представляет собою продукт взаимодействия городской и сельской архитектурно-художественной традиции, "стилевой" и народной архитектуры, народной крестьянской и городской архитектуры, архитектурно-градостроительных принципов средневековья и Нового времени, наследия и приемов древнерусского и западноевропейского средневековья.
Диалогичность или взаимодействие разнохарактерных начал характеризуется встречной направленностью воздействующих друг на друга миров культуры. В этом ее отличие от XVIII - первой четверти XIX столетия. Для него более типичным является взаимодействие, наделенное свойствами воздействия, направленного сверху вниз, определенная насильственность и директивность навязанного государством диалога, суть которого в навязывании людям одной культуры форм и приемов, рожденных в лоне культуры иного типа. Эта особенность отличает архитектуру XVIII - первой трети XIX века от других искусств, принадлежавших к сфере высокой европеизированной культуры. Все искусства, представлявшие искусство общеевропейского типа, создавались для людей и жили в среде людей европейски образованных. Исключением и тогда была архитектура, но не вся, а только преобразуемая на началах регулярности архитектура российских городов.
Причина возможности существования подобного явления кроется в изначальной всенародности искусства архитектуры. Произведения ее, во всяком случае, снаружи доступны для обозрения всем и каждому. В XVIII и в первой половине XIX столетия регламентация облика городских сооружений представляла одну из форм осуществляемой государством политики европеизации России. Этому служил закон, предписывавший обязательность использования образцовых проектов в случае невозможности привлечь к проектированию архитектора, который бы разработал проект в соответствии с принятыми в высоком искусстве художественными правилами.
В результате такого рода государственной политики общественно значимое пространство городов (улицы, площади, парки) превращалось в пространство, организованное по нормам европейской стилевой архитектуры. С 1830-х годов подобная практика распространилась и на деревню, о чем далее будет сказано в специальной главе. Образцовые проекты, призванные регламентировать строительство низших социальных слоев - купцов, мещан, низового духовенства в городах, образцовые проекты для крестьян, создавались по художественно-стилевым нормам, принятым в высокой культуре образованного общества. Стили и приемы, рожденные европейской культурой Нового времени, в директивном порядке насаждались в общественно значимое пространство поселений, захватывая и пространство бытования социальных низов не только города, но деревни.
Диалогичность культурных, в том числе и архитектурно-градостроительных, процессов носит в середине XIX-начале XX века иной характер. Движению (или воздействию) сверху вниз сопутствует интенсивное движение снизу вверх. В градостроительстве двусторонний процесс принял присущие только этому виду архитектурного творчества формы воздействия низших типов градостроительного творчества, таких, как усадьба или село, на традиционно почитавший высшим тип поселений - город. В активно действующий градофор-мирующий фактор превращаются низшие по отношению к административно-политической функции города виды практической деятельности: фабричное и заводское производство, железнодорожное строительство, которым градостроительство рассматриваемого периода также обязано возникновением новых типов поселений.
В книге показано, как, каким образом, что и почему в определенных конкретно-исторических условиях стало доступным для восприятия одной культурой особенностей или примет другой. Описывается, как реально протекали контакты, как проходило восприятие другой, "чужой" градостроительной системы, что оказалось "своим" и наиболее существенным в "чужой" системе в определенный отрезок времени. Речь действительно идет о взаимодействии, о восприятии одной градостроительной системой, а именно городом, особенностей, присущих иным системам, и о вживлении их в пространственно-планировочно-архитектур-ную систему города.
Такого рода восприятие или взаимодействие не могло протекать механически. Оно зависело от особенностей и определялось логикой развития воспринимающей системы. Освоение, использование одним из архитектурно-градостроительных организмов форм, приемов, мотивов другой системы является фактом жизни воспринимающей системы, а не той, которая служит объектом для подражания, восприятия, освоения. Восприятие никогда не сводилось к повторению воспринимаемого. Оно неизбежно превращалось в творческий процесс. Элементы "чужой" системы на тех или иных основаниях, тем или иным способом, по тем или иным причинам входили в "свою" систему, развивавшуюся в соответствии с собственной историей, логикой и закономерностями. Восприятие - это факт истории воспринимающей системы, а не системы, служащей объектом восприятия. На определенном историческом этапе она вдруг оказывается способной и испытывает нужду в обращении к тем или иным образцам другой системы.
Так и случилось в XIX - начале XX века, когда резко активизировался процесс взаимосвязей и взаимодействия между разными областями градостроительного искусства, такими, как город и усадьба, город и село, между эстетикой усадебного сельского парка и внеусадебным садово-парковым искусством. Рассмотрение вопросов, как меняется город, куда приходят элементы и приемы, рожденные внегородской среде, составляет содержание первой части книги.
Во второй части книги рассматривается город как художественный организм и его основные составляющие, то, что делало его произведением градостроительного искусства середины XIX - начала XX века, отличным от города второй половины XVIII - первой трети XIX столетия (города классицизма) и города XX века.
Третья часть посвящена сходным вопросам, рассматриваемым, однако, под иным углом зрения и описываемым с привлечением другого материала. В ней говорится о новых типах поселений, возникших в процессе взаимодействия начал, свойственных градостроительным организмам, до сих пор существовавших относительно самостоятельно, но в процессе взаимодействия давших жизнь чему-то новому, качественно отличному от материнских организмов. В этой части речь идет о городах-курортах, дачных поселках, фабричных селах, железной дороге как о самостоятельном архитектурном организме и о городах-садах. Каждому из этих явлений, рожденных протекавшими в стране и в мире социально-экономическими, научно-техническими, духовными, художественными процессами, посвящена в третьей части книги отдельная глава.
Все сказанное, думается, служит достаточным основанием для рассмотрения градостроительства середины XIX - начала XX столетия как целостного явления, т. е. синхронистически. Однако целостность не тождественна неизменяемости. В пределах целостности, в рамках синхронистического подхода, авторы пытались обозначить внутреннее движение. Отчасти это было сделано в первой книге при рассмотрении воззрений на градостроительство, при анализе образцовых проектов церквей и гражданских зданий. Во второй книге диахронический подход реализован в последовательности расположения глав в каждой из трех ча-, стей книги и в рассказе о тех или иных явлениях в каждой главе.
Такого рода соображениями обусловлен порядок глав в первой части. Здесь сначала описаны взаимосвязи загородной усадьбы и города. В усадьбах раньше, чем в городах, появились особенности, ставшие определяющими в архитектурно-градостроительном творчестве середины XIX - начала XX века. Начиная с 1830-1840-х годов они приходят в город, меняя постепенно облик и характер городской застройки. Сходные соображения заставили посвятить вторую главу первого раздела взаимосвязи сельской (крестьянской) и городской застройки и сделать содержанием третьей главы бытование садово-паркового искусства в городе как явления самостоятельного по отношению к усадебному садово-парковому искусству.
Порядок глав в третьем разделе, посвященном рассмотрению новых типов поселений, также продиктован желанием представить, в их последовательности протекающий во времени процесс. Расположению глав отвечает очередность возникновения новых типов поселений и радикальность отличия от регулярного города второй половины XVIII - первой трети XIX столетия. Исходя из этого, третья часть книги открывается главой о городах-курортах. За нею следуют главы, посвященные описанию дачных поселков, ансамблю железной дороги как самостоятельному, а главное, новому градостроительному организму и фабричных сел. Завершается характеристика новых типов поселений и описанием городов-садов. Такая последовательность расположения глав, как представляется авторам, соответствует реальному течению градостроительного процесса.
Возникновение городов-садов в двух основных ипостасях (социально-утопическая идея и архитектурно-градостроительный принцип) представляло реальную альтернативу регулярному городу Нового времени. Однако повсеместное распространение новых градостроительных, социальных и пространственно-планировочных идей в реальной практике пришлось на следующий исторический период. В России переломными событиями, отмечающими конец одного и начало другого исторического периода, стали, наряду с завершением Первой мировой войны, гибель Российской империи и возникновение СССР.
Тем же желанием следовать принципу диахронии обусловлен порядок расположения параграфов в главах второй части книги. Описание промышленных сооружений помещено в конце третьей главы, ибо только в начале XX века их стали причислять к произведениям искусства архитектуры. Только в начале XX стойетия рожденные промышленным переворотом промышленные постройки входят в орбиту высокой стилевой архитектуры.
Таким образом, в книге совмещены синхронистический и диахронический подходы. Вместе с тем периодизация не вынесена в оглавление и не рассматривается как самостоятельная проблема. Градостроительная практика России середины XIX - начала XX века не имеет достаточных оснований для описания ее по отдельным этапам
Рекомендуем
