- Артикул:00819744
- ISBN: 978-5-7475-0023-5
- Обложка: Твердый переплет
- Издательство: Комсомольская правда (все книги издательства)
- Город: Москва
- Страниц: 48
- Год: 2010
Развернуть ▼
Евгений САЗОНОВ, редактор регионального отдела, рассказывает о своем любимом художнике: Барышни-крестьянки Венецианова
Если пора вашего взросления застала советские времена, значит, вы несомненный знаток Алексея Гавриловича Венецианова.
Если было детство в последних пионерских галстуках - значит, был и альбом «Филателия», а в нем - кроме эротичного хита сезона «Данаи» Рембрандта - обязаны быть как минимум еще две марки: горизонтальная - «На пашне. Весна» и вертикальная - «На жатве. Лето». Две самые популярные картинки живописных серий 80-х годов (а если залезть в альбом поглубже - то там обнаружатся и «Жнецы», и «Девушка в платке», и «Гумно»).
Все это - Венецианов.
Не знаю - гений ли русского художника сыграл свою роль или свежее детское восприятие, но картины как живые стоят перед глазами до сих пор. Уверен - у многих эти репродукции задержались не только в альбоме, но и в голове. Но почему? В чем секрет творений художника-самоучки, народного академика совсем не народной Академии художеств, которого жизнь терла сильнее, чем он - краски. Сын торговца. Ученик художника. Чиновник. Издатель «Журнала карикатур», запрещенного лично Александром I. Академик Академии художеств, который вечно был с ней на ножах. Солдат Отечественной войны 1812 года, бьющий по французам едкими лубками. Мелкий помещик. Создатель школы, где учил рисовать бедных, но талантливых детей. В конце концов - «художник государя императора». Несмотря на крайне высокое звание, в высшем свете он всегда был чужим. Не понимали чудака, который на свои деньги учит чернь чистому искусству и рисует крестьянок, словно барышень. А того, чего не понимали, побаивались. И подавали ему руку профессора академии только по
тому, что картины Венецианова приобретал для своей коллекции самодержец всероссийский. Однако в кафедре отказывали. Слишком простонародным им казался художник. И не только в жизни, но и в смерти. Ведь погиб он, как простолюдин, в ДТП. Как сейчас бы выразились - не справился с управлением. Тройка понесла, а он запутался в вожжах. Тогда еще не было «низколетящих» «Лексусов» и дворяне чрезвычайно редко погибали в дорожно-транспортных происшествиях.
Вроде все несложно в его творениях - простая жизнь, портреты, барышни- крестьянки, полумесяцы серпов...
Предельная лаконичность - в сухом остатке нет даже слез. Недаром его укоряли в излишней сухости. Пейзажи исключительно сухопутные (ну за исключением пары купальщиц).
Огромное «Гумно», для удобства работы с которым пришлось снести стену мастерской, - далеко не «Последний день Помпеи». Однако хочется рассматривать. Как-то спокойно. Какое-то все свое в доску, в отличие от «...Помпеи». Может быть, потому, что ни в одной картине Алексея Гавриловича нет разрушительного начала. И несмотря на кажущуюся простоту, картины полны смысла, как добрый колос зерна. Вспомнить ту же самую «На жатве», которая не оставит равнодушным никого, кто хоть раз полол картошку в знойный полдень. Все ценности жизни в одной картине - труд, семья, дети, простор России, в котором так легко дышится. И истинная русская мадонна, которая кормит малыша, отложив на минуту серп. Извечное разрывание женщины между работой и ребенком, которое со временем стало только острее. Все это только одна картина, в которой звенящая тишина знойного полдня чувствуется даже через слой краски.
Спокойствие. Уравновешенность, которой так часто не хватает в России. Золотая середина между трудом и отдыхом. На картинах Венецианова глаз отдыхает. Поэтому хочется смотреть на них очень долго. А насмотревшись - снова работать. И радоваться жизни. В любых ее проявлениях.
Рекомендуем
